MAIN MENU

ABOUT US

Богдановские тектологические представления о нормах бытия и деятельности

Поделиться в соц.сетях

Опубликовано: Журнал «Философские науки», 2007, №8

Иванова Светлана Вениаминовна,
доктор философских наук, государственный советник Российской Федерации I класса

E-mail: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

 

Богдановские тектологические представления о нормах бытия и деятельности

 

«Все возвращается на круги своя» - эта аксиома в очередной раз подтверждается возвращением к исследованиям забытого в Советском Союзе по политическим причинам крупного ученого, занимавшегося социальной проблематикой на стыке нескольких наук.  Сегодня нам кажется очевидным, что использование организационно-управленческих подходов, предлагаемых Богдановым, разработка концептуальных основ на базе богдановской организационной теории привело бы к эффективным результатам при реализации множества реформаторских модернизационных проектов, в частности,  в сфере образования. Эта теория применима к вопросам организации процессов независимо от содержания деятельности.

 

Идеи всеобщей взаимозависимости и организационного единства пронизывают практически все творчество А.А. Богданова. Эти идеи расшифрованы конкретными примерами, детализированы, сопровождены глубокими обобщениями и перенесены на почву реальных социальных процессов. Т

 

 

Тектолого-гуманистический подход к образовательному процессу позволяет по-новому взглянуть еще на одну проблему —проблему социализации в системе образования через призму богдановских представлений о нормах бытия и деятельности.

Идеи всеобщей взаимозависимости и организационного единства пронизывают практически все творчество А.А. Богданова. Эти идеи расшифрованы конкретными примерами, детализированы, сопровождены глубокими обобщениями и перенесены на почву реальных социальных процессов. Тектолого-гуманистический подход к образовательному процессу позволяет по-новому взглянуть еще на одну проблему — проблему социализации в системе образования через призму богдановских представлений о нормах бытия и деятельности.

Этот подход, на наш взгляд, представлен в двух статьях Богданова: «Цели и нормы жизни» и «Собирание человека», опубликованных еще в 1904 году, а затем совместно со статьей «Проклятые вопросы философии» изданных отдельным изданием в виде книги «Новый мир».

В данных статьях Богданов рассматривает комплекс проблем, характеризующих общество на различных этапах его развития: от первобытно-общинного до буржуазно-капиталистического. Эти проблемы являются узловыми для понимания общества, потому что сфокусированы вокруг понятий «человек», «социальная среда», «абсолютное «Я», «нормы общества», «принудительные и целесообразные нормы», «эволюционное развитие и политическое устроение», «свобода и насилие», «нравственные обязательства», ряда других социальных понятий. В статьях речь идет о диалектике развития социума через усвоение его элементами и структурами главных и вечных идей, касающихся места человека в обществе, норм, определяющих социальную гармонию. По сути, эти же вопросы являются  важнейшими вопросами гуманистически ориентированного образования.

Если интерпретировать представления Богданова в образовательном контексте, то окажется, что в конечном счете вся система образования пронизана именно идеями формирования в людях представлений о нормах общественных связей и привычки им следовать. Это проявляется в сознательной человеческой деятельности в ее различных видах или в оценках многослойной картины мира, в которой живет человек.

Процесс образования предоставляет возможность личности знакомиться с различными общественными нормами (принудительного или целесообразного характера), что делает их легитимными для личности, также формирует их восприятие в контексте долженствования, как себе, так и обществу. Вне этого не обойтись ни в научной, ни в производственной, ни в бытовой или общественно-политической сферах. В области науки это очень четко прописано Т. Куном в его понятии «парадигма». В процессе образования в сознание человека вводится целый ряд норм, например, нормы, обеспечивающие возможность существования научной парадигмы (Т. Кун), или нормы социализации. Именно норма оказывается одним из важнейших условий, обеспечивающих личности возможность войти в целесообразные, обоюдноудобные и формально определенные отношения с социальной средой, избежать девиантного поведения в прямом и переносном смыслах слова, отчуждения от общества и в итоге – негативного развития личной судьбы.

Обучение в любых его формах (даже опыте жизни в семье) позволяет передать нормы позитивной человеческой активности для дальнейшего реального продуктивного социально значимого участия в жизни общества. Таким образом, через образование личности, позволяющее усвоить социальные нормы формируются необходимые условия развития всего общества.

Именно поэтому так актуальны, на наш взгляд, идеи А.А. Богданова в сфере норм внешнего принуждения, в числе которых он, в первую очередь, называет правовые и моральные, для развития нормативного образования в обществе на основе тектолого-гуманистических принципов. Сегодня, когда на разных уровнях адаптации человека, его вхождения в мир законов и правил, совершается огромное количество воздействий со стороны разобщенного, дифференцированного по своим стратам социума, проблема восприятия человеком системы норм чрезвычайно актуальна.

Большое количество аномалий, дифференцирующих социум и отдельного человека, порождает бесчисленное количество рисков при продвижении личности в социуме. Как актуально звучат слова Богданова, созданные будто вне времени и эпохи: «Из мучительных колебаний жизни, порождаемых стихийным развитием, из его дорогой цены и возрастающей ненадёжности возникает новая потребность: внести гармонию и единство в самый процесс развития, сделать его стройным и целостным, устранить его стихийность. Его колебания должны уступить место непрерывности, его диссонансы – полным и ясным аккордам; его цена должна стать равною результатам, элемент случайности должен из него исчезнуть. Словом, необходимо, чтобы из движения стихийного жизнь превратилась в движение гармоническое» [Богданов, 1990. С. 58].

Такое развитие Богданов характеризует как прогрессивное, когда «борьба за большее превращается в борьбу за все». В то же время, с его точки зрения, «в этом сознательно-целесообразном прогрессе жизни вопрос о целях жизни получает впервые законченное значение и находит свободный от противоречий ответ…» [там же].

Нравственный характер образования как нормы социализации обнаруживается, на наш взгляд, и в другом аспекте. Нормы человеческой жизни проявляются в познании «добра и зла». Это связано с представлениями как отдельного индивида, так и конкретных социальных групп о границах дозволенного и недозволенного, о существовании или несуществовании принудительных норм, очерчивающих пределы свободы и индивидуального творчества. И так как все эти представления формируются у человека через обучение, то и разграничительная линия между добром и злом тоже формируется в системе образования.

Человеческие стремления выйти за рамки данного, наличествующего предела в привычном и достигнутом, целеполагание, ориентированное на инновацию, чаще всего вступает в противоречие со старыми нормами и правилами. Это показал Т. Кун на примере развития научного знания. В других областях нет столь четко прописанной модели движения к инновациям. Но как в науке, так и в других областях человеческой деятельности до появления общественных санкций на замену сложившихся правил и норм, они не могут свободно быть отменены или заменены на новые. В таком случае оказывается, что именно образование может обеспечить человеку понимание механизмов последовательного движения к замене старого на новое.

Такой переход должен иметь место (в идеальной модели) в результате накопления аргументов в пользу изменений. По Богданову, такое движение происходит не через простую отмену и замену, а через усложнение комбинаций элементов, обеспечивающих сохранение положительного старого и создание более прогрессивного и совершенного нового. Данный подход позволяет не только оправдывать сохранение исторически сформировавшейся формы жизненных связей, но и обосновывать возможности их разрушения, замены или усовершенствования.

В определенной мере, Богдановский подход позволяет трактовать образовательный процесс в его целостности как норму, определяющую развитие общества. Именно образование позволяет смягчить и даже устранить неорганизованность жизни.В контексте идей Богданова оказывается, что через социализацию человека путем освоения норм, интериоризацию личности в образование ведет к общему и конкретному представлению о путях совершенствования и гармонизации общества. Это происходит по разным каналам, в том числе:

• через участие граждан в совершенствовании законодательной системы (при помощи своих представителей в соответствующем законодательном органе);

• через устранение противоречий между ростом сложности и эффективности отраслевых видов производства и несовершенством распределения прибавочной стоимости, величины вознаграждения;

• в результате гармонизации общественных отношений между внешними обязательными принципами и внутренними индивидуальными представлениями о справедливости и нравственности и т.д.

Как отмечает Богданов,в развитии «нормативного мира» формируется «нормативный обычай», который превращается во внешнюю форму принудительного характера. «При всех видовых различиях формы эти сходны между собою в том, что представляют для членов общества силу внешнюю и принудительную, направленную к регулированию их отношений. Смысл этого регулирования заключается в том, что оно стремится ослабить и устранить противоречия, порождаемые развитием, внести организованность в раздробленное и анархичное общественное бытие» [Богданов, 1990. С. 52].

Богданов выделяет несколько форм внешнего принуждения. В качестве первичной и основной формы он выделяет норму, санкционирующую «прямое материальное насилие общества над тем, кто преступает норму». Данная норма задает санкцию, всецело принадлежащую области обычая и права. Богданов отличает от нее санкцию, имеющую иной характер принуждения. Данный вид санкции, с его точки зрения, «составляет жизненный базис для норм приличия и нравственности». Здесь принуждение «сводится к общественному порицанию и презрению. Эта смягченная форма общественного противодействия «ненормальным» (с точки зрения сложившихся отношений) поступкам людей остается единственной для случаев, когда уклоняющиеся поступки не нарушают прямо и резко основные жизненные интересы коллективности, как они выступают в ее сознании, «когда эти интересы затрагивают лишь слабо и косвенно» [там же].

В таком контексте анализа богдановских идей особенно важно проследить значение норм целесообразности. От понимания их сущности во многом зависят управленческие действия не только в сфере собственно управления образованием, но и, например, в сфере политического менеджмента, в международных отношениях и в других областях.

Нормы внешнего принуждения, такие как правовые и моральные нормы, по Богданову, «могут быть целесообразными, то есть полезными для общества». В то же время они не эквивалентны самим нормам целесообразности. «Они принуждают, не мотивируя и не разбирая условий; они не приспособляют своего принуждения к изменяющимся условиям: «ты должен делать то-то и не смеешь поступать так-то», должен и не смеешь совершенно независимо от того, насколько в каждом данном случае это для тебя целесообразно, — должен, не смеешь, и только: императив безусловный, категорический» [Богданов, 1990. С. 61].

При стихийном развитии общества принудительные нормы не ориентированы на объяснение содержания и мотивов, скрывающихся за ними. В обществе, где приоритет принадлежит организационным, тектологическим началам, по мнению Богданова, должны господствовать нормы целесообразности, в которых, в частности, нет немотивированной императивности. В качестве одного из образцов таких норм он отсылает к научно-техническим правилам, не принуждающим, а указывающим «наилучшие способы достижения той или иной цели». «Они говорят: если ты хочешь достигнуть того-то, ты должен действовать так-то, — императив условный, гипотетический. Нормы внешнего принуждения предписывают человеку самые его цели или, по крайней мере, границы этих целей: «не пожелай жены искреннего твоего» (так переформулировал известный тезис Богданов – С. И.) и т.п. Нормы целесообразности представляют выбор целей самому человеку: если ты пожелал жены искреннего твоего, то... и т.д.» [Богданов, 1990. С. 61].

Особенно важен в трактовке норм целесообразности, по Богданову, тот факт, что данные нормы представляют возможность выбора целей самому человеку. Более того, важна и следующая интерпретация богдановских норм целесообразности. Если развитие не порождает противоречия, то цели, из него вытекающие и выражающие собой его тенденции, не сталкиваются между собой в безвыходных конфликтах. Богданов утверждает, что в интересах развития жизни цели не должны иметь ограничений.

Вместе с тем Богданов отмечает: поскольку речь может идти о промежуточных и даже о посредствующих целях, постольку и нормы целесообразности могут определять собой иерархический выбор целей: желание достигнуть каких-либо конечных целей предписывает необходимость определить какие-то ближайшие цели, а от них двигаться к последующим и конечной целям. В современной управленческой науке такой иерархический процесс целеполагания задается через идею формирования древа целей или, например, проблемного поля, в рамках которого происходит очерчивание образа цели, а затем выстраивается процесс целеполагания.

Но такой современный подход никак не отменяет богдановское утверждение о том, что многое в определении целей зависит от наличия ресурсов, представлений о смысле действий, мотивации в использовании средств. Более того, он подчеркивает: «Нормы целесообразности всецело подлежат критике опыта и познания, нормы принуждения требуют себе господства и над этой критикой. Эти две тенденции мышления философски выражаются, с одной стороны, в виде «примата» теоретического разума над практическим, с другой — в идее «примата» практического разума над теоретическим» [Богданов, 1990. С. 62]. Из этого высказывания Богданова следует очень важный вывод: нормы целесообразности не просто допускают критику, а «всецело» принадлежат ей. Наиболее ярким примером реализации такой теоретической установки Богданова является, на наш взгляд, его деятельность в качестве педагога в рабочих кружках и в партийных школах на Капри и в Болонье.

Для понимания особенностей концепции Богданова, тектологических представлений о нормах бытия и деятельности оказывается очень важным вопрос о том, когда и при каких обстоятельствах появляется и в дальнейшем формируется то, что Богданов называет социальными формами целесообразности.

С его точки зрения, нормы целесообразности только на определенной стадии развития общества замещают принудительные нормы и отнимают у них господство над социальной жизнью. В то же время они возникают на уровне общественного сознания гораздо раньше, затем проходят долгий путь развития, постепенно распространяясь на обширные области жизни, «продолжая в общей системе занимать подчиненное положение». Богданов такое положение дел объясняет следующим образом: «…Где и поскольку цели и результаты человеческих действий перестают оказываться взаимно противоречивыми, где и поскольку дисгармония стихийного развития исчезает, — там и постольку освобождается место для норм целесообразности» [Богданов, 1990. С. 63].

По Богданову, наука является формой реализации системы, где доминируют нормы целесообразности, в рамках которой происходит планомерная организация «технического опыта людей». Если из этой идеи Богданова элиминировать мысль о приоритете именно «технического опыта людей» в качестве важнейшей характеристики науки и провести обобщение до проблем теоретического уровня знания в его соотношении с эмпирическим уровнем, то вновь аналогии с куновской парадигмой становятся очевидными.

О возможности такого подхода свидетельствует то, что и сам Богданов относит к науке не только собственно технические науки, ориентированные на систематизированный ряд практических указаний для достижения каких-либо технических целей. Он говорит о доминировании норм целесообразности в естественных науках, математике, астрономии, социологии, теории познания. Везде, по его мысли, нормы целесообразности «имеют, по существу, то же значение». Везде есть иерархическая система норм целесообразности, где нормы высшего порядка формируют и подчиняют себе «применение всяких практических правил».

Эту мысль Богданов, как всегда, иллюстрирует конкретными примерами. Он рассматривает профессиональную деятельность людей в очень разных, внешне несопоставимых сферах. Однако тектологический, системный подход Богданова позволяет показать, что в различных областях деятельности человека работают одни и те же организационные принципы. В данном случае эти принципы представлены в нормах целесообразности.

Богданов пишет: «Когда инженер при помощи математического анализа и принципов механики вырабатывает проект постройки здания и моста, он создает непосредственно-технические нормы целесообразности при помощи норм научных. Когда политик вырабатывает программу действий для данного исторического момента и данной общественной группы, опираясь на определенную социально-философскую теорию и на анализ соотношения общественных сил, он также создаёт непосредственно-практические нормы целесообразности, опираясь на нормы научные. В конечном счете всякое научное познание представляет из себя творчество норм целесообразности для практической деятельности людей (курсив авт. — С.И.)» [Богданов, 1990. С. 63]. Думается, совершенно очевидно, что такие правила распространяются и на ситуацию, «когда педагог» вырабатывает программу действий в условиях образовательного процесса. Попутно заметим, что эта упомянутая вскользь мысль заслуживает своего развития в рамках философских обоснований гуманитарных концепций, однако это должно стать предметом дальнейшего рассмотрения.

В своих размышлениях Богданов останавливается на очень важных аспектах идейного и духовно-нравственного содержания, которые сопровождают процесс социализации человека, в том числе и при получении образования. Оказывается, в зависимости от степени познания человеком норм целесообразности и норм принудительных процесс участия личности в жизни общества может быть более или менее успешным.

Отдельное место в рассуждениях Богданова о проблемах возникновения и функционирования норм целесообразности занимают мысли о специфике формулирования идеологических целей, о проблемах свободы совести и свободы слова.

По его мнению, в идеологической жизни современного ему общества преобладают нормы целесообразности, но они не господствуют всецело. Богданов полагает, что человек может верить, размышлять, как ему кажется, целесообразным образом для правильного понимания и оценки окружающей его действительности. Но как только человек переходит от размышления к действиям, начинает высказывать результаты своих размышлений и веры в контексте предстоящей деятельности, он сразу же наряду с нормами целесообразности вынуждается учитывать нормы принуждения, существующие в социуме. Это — приличия, обычаи, права и правила и т.д. В связи с этим Богданов высказывает совершенно современную, как нам видится, мысль о том, что в обществах отсталых больше принудительных норм. Здесь они просто преобладают. В обществах же передовых принудительные нормы составляют меньшинство. Приоритет отдается нормам целесообразности.

В рассуждениях Богданова раскрываются с этой точки зрения преимущества, как он пишет, «передовых стран». По существу же речь идет о государствах с демократическим мироустройством. Успешное развитие этих государств приводит к относительному упадку принудительных норм, действующих вне контекста целесообразности. В этих государствах, по Богданову, происходит процесс освобождения человеческой деятельности, поэтому начинают преобладать нормы целесообразности. Успех таких государств Богданов связывает со свободой: «совести, слова, печати, союзов».

В то же время для него свобода является формой реализации права: свобода — это «определенное право.Как норма правовая, она должна, следовательно, заключать в себе элементы внешнего принуждения. В чем они заключаются? В том, что общественною силою подавляются всякие попытки нарушения этой свободы. Например, юридическое содержание «свободы слова» таково: никто не должен препятствовать другим высказывать их мысли, а кто делает это, тот подвергается наказанию. Но самая мысль о возможности препятствовать людям высказывать их мысли означает, что сохранились ещё следы прежнего принудительного нормирования человеческих высказываний, что есть, по меньшей мере, воспоминания о прежней насильственной цензуре слова. Когда эти следы и воспоминания окончательно исчезнут, то общество так же мало будет помышлять о свободе слова, как мало уже в наше время оно помышляет о свободе дыхания или о свободе сновидений» [Богданов, 1990. С. 64].

Очевидно, что сегодня богдановские идеи могут рассматриваться в качестве реальных, прогрессивных и вместе с тем далеко еще не реализованных. Тектолого-гуманистический подход Богданова к проблемам свободы позволяет утверждать, что он рассматривает условия реализации идей свободы в обществе в контексте ценностей образования и науки в различных сферах деятельности человека.

С точки зрения Богданова, «в сфере техники и познания господство норм целесообразности намечается с определенностью уже в наше время (курсив авт. — С.И.)» [Богданов, 1990. С. 65]. По-другому, считает он, складывается ситуация в области экономики, где отношения между людьми в трудовом процессе характеризуются неорганизованностью и даже анархичностью. В силу этого, по Богданову, в сфере современной ему экономики нет условий для развития норм целесообразности. Здесь преобладают нормы принуждения. В то же время экономический строй «совершенно немыслим вне правовой системы: она — его скелет, необходимая связь его частей и постоянная облекающая их форма» [Богданов, 1990. С. 65]. Преобразование же, изменение экономического строя, с его точки зрения, тоже должно произойти в системе правовых отношений. Эти отношения для Богданова неотделимы от политической деятельности конкретных партий, способных сформулировать цель по формированию «государства будущего».

Все это, в конечном счете, оказывается возможным на уровне господства норм целесообразности, формирующихся, в первую очередь, в сфере образования и науки. Более того, можно утверждать, что процесс постижения различий между нормами принуждения и нормами целесообразности в системе образования оказывается обязательным условием социализации личности. Именно в процессе получения образования личность вбирает в себя знания, позволяющие ей разобраться во всем многообразии ценностей, норм, законов и правил, без которых не существует ни одно общество, вне которых не может существовать и человек как разумный и активный гражданин, как член общества.

Благодаря обучению, полученному знанию в различных областях, в первую очередь гуманитарных, человек становиться личностью, обретает внутренний потенциал, позволяющий влиять на законодательные процессы, активно участвовать в жизни общества, выступать субъектом политики и общественно-политической деятельности. Таким образом, мы можем говорить о сохранении социально-политического здоровья в обществе, формировании предпосылок для долговременного обеспечения нормирования социальной жизни и позитивного роста человеческого потенциала через правильно организованный гуманистически ориентированный образовательный процесс.

Понятие «норма» имеет длительную историю в культуре. Оно употребляется в самых разных смыслах и значениях. В то же время обсуждение проблемы нормы чаще всего происходит на уровне анализа ее конкретных проявлений. Идея нормы связывается с определенными установками, с некоторыми регулятивными правилами, которые должны упорядочивать различные стороны действительности. Вместе с тем в реальной практической деятельности норма часто и вполне адекватно соотносится с идеей соответствия некого предмета (объекта или субъекта действия) определенному стандарту, метрическому, временному и т.д. В таком случае норма рассматривается как некая форма оценки факта, выстроенная в соответствии с нормативными требованиями. Еще один важный аспект идеи нормы связывается с проблемой нормативных высказываний. В таком контексте норма предстает как некоторый императив, требующий выполнения определенных действий. Подчеркнем в заключение, что Богданов придает исследованию проблем нормы иной характер. Он анализирует норму на тектологическом, организационном уровне. В этом смысле он задает общеметодологический уровень исследования нормы как таковой, но при этом сохраняет в числе важнейших характеристик «нормативного мира» его моральные и правовые истоки.

Глубина методологического подхода Богданова и современное звучание его тектологических идей все шире привлекают внимание ученых, как на Западе, так и в России, и, на наш взгляд, действительно требуют серьезного внимания и исследования, т.к. могут лежать в основе концепции модернизации образования и науки на принципах гуманизма.

 

Литература

Богданов А.А. Вопросы социализма. М.: Политиздат, 1990.